А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
- Да. Вы его знаете? - С сегодняшнего утра. Очень приятный юноша. Я знал его отца. Светлана не ответила. Свет фонаря, качнувшись, выхватил из тьмы на миг - там, у подножия лестницы, правее двери, у стены - прикрытые белыми простынями два тела... Она сумела не закричать. Хор голосов обрушился на нее, и, раздвигая эти звуки, Светлана сбежала по лестнице, опустилась на колени перед телами и приподняла простыню над лицом одного. И - не узнала, кто это. Круглое лицо с неровным плоским носом, обрамленное клочковатой бородкой... Она никогда в жизни не видела этого человека. А второй - мальчишка с вывернутыми черными губами и черными прыщами на восковой коже... - Мои солдаты, - сказал вверху полковник. - Негоже было оставлять их под дождем. Светлана перекрестила убитых и встала. И этот бой не запомнился ему - не запомнился настолько, что, стоя потом среди своих, Глеб усомнился: а было ли что? Но нет - позже пришла дрожь и дурнота; а его хлопали по плечам, им преувеличенно восхищались, и Дабби, морщась от боли (ему перебило запястье), говорил и говорил что-то, а потом догадался, крикнул - и принесли большую деревянную флягу с медным горлышком, Глеб приложился: это был неразбавленный джин. Потом как-то сразу оказалось, что он таскает вместе с другими к середине моста те самые каменные блоки: их ставили на попа и прислоняли к повозкам, и получалась прекрасная защита от пуль. Я попал в троих, думал Глеб, может быть, и больше, чем в троих, но в этих - наверняка. Они легли и остались лежать, и теперь их скинули вниз, а значит, они мертвы. Но они были с теми, кто подживит дома, они убили множество людей, которые вовсе не хотели этого... но этих троих убил я, да, двое в меня стреляли, но тот, первый, всего лишь увидел меня и даже не понял ничего... Решетки поставили на место, закрепили толстой, в палец толщиной, проволокой - мятежники сами притащили ее откуда-то. Теперь мост был плотно укупорен с концов, а в середине его образовался редут с гарнизоном в двадцать два человека: один из волонтеров был убит в схватке, а посланный за оставленными не вернулся. - Господин лейтенант, - когда разобрались по местам, собрали трофейное оружие и патроны, сделали несколько пристрелочных выстрелов и начали ждать противника - без страха, в лихорадочном возбуждении, рожденном легкой победой и ожиданием новой неизбежно победоносной схватки... это бывает у всех, даже у бывалых солдат, чего же ждать от волонтеров? - и в этом теплом дыму начинаешь внезапно и необъяснимо нравиться самому себе, а в глазах возникает блеск, от которого женщины приходят в восторг и готовы на все, и много лет спустя пожилой джентльмен достает из ящика свой ухоженный "сэберт", или "иглсон", или "икскьюз" - для того только, чтобы в последний раз вдохнуть тот дым и понять наконец, что расположено по обратную его сторону... - Может быть, мне сбегать посмотреть, что там? Я смогу незаметно, вы же знаете? - Глеб еле сдерживал себя. - Не надо, - сказал Дабби. - Сейчас начнется. Слышишь? далее